Виктор Борисов-Мусатов

Виктор Борисов-Мусатов

Виктор Борисов-Мусатов родился 2 апреля (14 апреля по новому стилю) 1870 года в Саратове. Его отец, Эльпидифор Борисович Мусатов, служил на железной дороге.  В трехлетнем возрасте мальчик неудачно упал и повредил позвоночник, у него появился горб. Впоследствии возник незатухающий процесс, который привел к явлениям костного туберкулеза, и из-за этого он вынужден был постоянно находиться в ожидании боли, в ожидании болезни. Нередко болезнь обострялась, мешая ему осуществить задуманное.

Рисовать Виктор начал лет с шести. Родители с пониманием отнеслись к увлечению сына. «Около Саратова,– вспоминал художник впоследствии,– на Волге есть остров. Этот остров называется Зеленым. В детстве он был для меня чуть ли не «таинственный остров». Я знал только один ближайший его берег. Он был пустынен, и я любил его за это. Там никто не мешал мне делать первые робкие опыты с палитрой». Пустынным был не только берег, довольно «пустынной», несмотря на отмечаемую всеми мемуаристами живость и общительность характера, была и жизнь мальчика-инвалида. Судьба  сделала его мечтателем, но мечтателем плодотворным, который сначала внимательно смотрит внутрь себя, а потом – не менее внимательно – на окружающий мир. Он мог взглянуть и обнаружить вокруг то, чего никто не замечал.

Одиннадцатилетним подростком он поступил в Саратовское реальное училище. Там ему повезло с учителями рисования – особенно с недавним выпускником петербургской Академии В. Коноваловым, который сразу же заметил необыкновенные способности Мусатова и подвигнул его к серьезным занятиям живописью. Именно в домашней студии Коновалова юный художник познакомился с современным изобразительным искусством и получил первые по-настоящему профессиональные уроки. В самом училище Мусатов долго не задержался; уже в 1884 году он покинул его. Следующие его шесть лет саратовской жизни внешне достаточно однообразны, но при этом полны важной внутренней работы самоопределения.

В 1890 году молодой человек отправился в Москву, где поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Но уже через год он был в Петербурге, в Академии, которую посещал в качестве вольнослушателя. Именно тогда появилась двойная фамилия – «Борисов-Мусатов» (по отчеству отца).  Однако после перенесенной в 1893 году хирургической операции врачи сочли местный климат для него губительным, и молодой художник вернулся в Москву, правда, опять ненадолго. В 1895 году Борисов-Мусатов, съездив летом в Крым и на Кавказ, отправился в Париж. Следующие три года художник провел в мировой «столице живописи», изучая работы старых мастеров в парижских музеях и жадно впитывая идеи нового искусства.

В 1898 году он вновь попал в больницу, снова подвергся операции и был вынужден долго лечиться. Ему физически очень тяжело было просто работать. Борисов-Мусатов вернулся в Россию и поселился в Саратове. С этого времени его картины, звучащие эхом XVIII века, нашли своих первых ценителей. Художник, вступив в 1899 году в Московское товарищество художников и быстро заняв в нем лидерские позиции, активно участвовал в художественной жизни. Отдаленность Саратова от центров культурной жизни мешала ему, и в 1903 году Борисов-Мусатов перебрался поближе к Москве, в Подольск. К моменту переезда он уже обзавелся семьей, женившись на художнице Елене Александровой, бывшей сокурснице по московскому училищу. В том же году он стал членом Союза русских художников.

Известность живописца росла: в 1902 году его «Гобелен» получил поощрительную премию на IX выставке Московского товарищества художников, а «Водоем», показанный  на X выставке, был единодушно признан выдающимся достижением мастера. Он  интенсивно общался и с литераторами. Большинство мемуарных свидетельств о художнике относятся именно к этому периоду его жизни. «Маленький, горбатый, с худощавым белым лицом, со светлыми волосами ежиком, с небольшой бородкой, он был трогателен, мил и сердечен»,– вспоминал Грабарь, близко друживший с художником. «Тончайшим и нежным горбуном» назвал Борисова-Мусатова Андрей Белый. Для писателя, в чьих книгах появился образ горбуна, доктора-интеллигента, Борисов-Мусатов стал «побудителем». В 1904 году с успехом прошла персональная выставка художника в Германии (Гамбург, Мюнхен, Дрезден, Берлин), а в 1905 году он показал свои картины в парижском Салоне, после чего его приняли во французское Общество изящных искусств. Зарождалось мировое признание. 
Между тем жил Борисов-Мусатов со своей семьей (на исходе 1904 года у него родилась дочь) довольно скудно: дохода ему его картины практически не приносили. В марте 1905 года он вновь переехал, на этот раз в Тарусу, поселившись на даче профессора Цветаева, отца великой поэтессы. Последние месяцы жизни были ознаменованы всплеском творческой активности. Вокруг все «трещало по швам»: Россия терпела фиаско в войне с Японией, набирала силу первая русская революция, все громче говорили о конституции, но художник жил в ином мире. «Сижу в Тарусе,– писал он А. Бенуа.– В глуши. На пустынном берегу Оки. Живу в мире грез и фантазий среди березовых рощ, задремавших в глубоком сне осенних туманов. Я создал свою жизнь...» Он писал «Реквием», который остался неоконченным. К туберкулезу позвоночника добавилась болезнь почек. Ранним утром 26 октября (8 ноября по новому стилю) 1905 года Борисов-Мусатов умер. Его похоронили на высоком берегу Оки.

«Он умер, оставив нам тихие образы, и над его величавыми созданиями тихо несётся время… но они остаются. У времени и у них одно общее – вечность»,  – написал в своей книге, вышедшей на следующий год после смерти художника, его верный друг и первый биограф Владимир Станюкович. В этих словах заключено одно из стремлений Борисова-Мусатова: остановить время, сделать прекрасные мгновения длящимися вечно.